Уродка: и аз воздам - Геннадий Петрович Авласенко
Она даже на «ты» его осмеливалась называть… надо же!
– Тебе просто очень нравится убивать! – чуть отстраняя от себя Лику, повторил комиссар. – И чем дольше, тем больше! Разве не так?!
«Не так!» – хотелось выкрикнуть мне, но тут внутренний голос прямо-таки зашёлся в крике, с требованием убивать, убивать и ещё раз убивать..
И я…
– Убирайтесь! – заорала я, изо всех сил вцепившись свободной левой рукой в вооружённую правую и не давая ей вскинуть пулёмёт. Я сдерживала руку и понимала, что надолго меня не хватит, а эти двое словно оцепенели на своём облучке и лишь во все глаза на меня уставились. – Убирайтесь отсюда, я кому сказала!
– Но! – наконец-таки выкрикнул комиссар, подхватывая вожжи и резко ими встряхивая. – Пошли!
Кони рванули и дилижанс, скрипя и покачиваясь, принялся медленно удаляться…
Слишком медленно… и долго ещё быть ему уязвимым! На этом прямом, как стрела, участке дороги… и даже для пулемёта уязвимым, не говоря уже о лазерах…
Вспомнив о лазерах, имеющихся на обоих уже запястьях, я повернулась и стремглав ринулась в чащу, распугивая, стекающихся со всех сторон к дороге лесных любителей падали.
– Вернись и убей! Вернись и убей! – орал, вопил, приказывал мне голос, не звучавший даже, а, буквально, ударяющий мне в виски. – Это враги, а хороший враг – мёртвый враг! Жалость к врагу – это позор для воина великой империи!
И даже, когда я уже мчалась к болоту, на полную мощность используя заложенные в скафандре и особенно в экзоскелете резервы, даже тогда неугомонный голос этот никак не желал угомониться. Он умолял вернуться и всё же попытаться настичь беглецов, он требовал этого, он даже угрожал мне какими-то жестокими мерами дисциплинарного воздействия… вот до чего дело дошло!
А я, внезапно подумав о далёких своих предках из той древней и почти мифической уже эпохи, впервые почувствовала к ним смутную какую-то неприязнь, что ли…
Ведь раньше, упоминая о мировой ядерной катастрофе и последующей за ней глобальной эпидемии, никто из нас (да и из людей посёлка тоже) даже не задумывался как-то об истинных причинах этих двух взаимосвязанным между собой бедствий. Как-то выходило, что сами по себе они на людей обрушились, ни с того, вроде бы, ни с сего…
И никто даже предположить не мог, что и «с того», и «с сего» это всё произошло. От злобности людской, от их великого умения (и, главное, желания) убивать, убивать и ещё раз убивать. До полного, так сказать, взаимоуничтожения всего рода человеческого!..
А учитывая, сколь мощным оружием располагали тогда мои многоуважаемые предки, задачу эту свою они выполнили. С блеском и почти стопроцентно…
Глава 9
Господин старший инспектор
– Идиоты безмозглые! Кретины тупорылые! Дерьмо крысиное! Крысиные… – тут господин старший инспектор замолчал на мгновение, подыскивая самое изысканное ругательство, наконец, нашёл его. – Крысиные выкидыши, вот вы все кто!
«Крысиные выкидыши» (они же – «безмозглые идиоты», они же – «тупорылые кретины», они же – «дерьмо крысиное») стояли по стойке смирно и, выкатив преданно глаза, смотрели на беснующегося начальника. Впрочем, тот уже замолчал, по всей видимости, полностью исчерпав весь имеющийся запас подходящих случаю ругательств.
А повторяться не хотелось…
– Как это произошло?! – подскочив вплотную к старшему экзекутору, инспектор ухватил его за отвороты мундира, с силой встряхнул. – Как такое могло произойти в присутствии трёх, повторяю, трёх уродов-соглядатаев?! Как, говори?!
– Понятия не имею, господин старший инспектор! – просипел экзекутор, от крайнего волнения заикаясь и брызгаясь во все стороны слюной. – Точнее, разбираемся с этим, господин старший инспектор! Всё выясним, всё до мельчайших подробностей выясним, можете не сомневаться, господин старший инспектор!
– Выясним! Доложим! – отпуская экзекутора и брезгливо вытирая, сначала лицо, а потом и руки белоснежным носовым платком, язвительно процедил сквозь зубные пластины инспектор. – Эти трое уродов, что к нему приставлены были… где они сейчас? – швыряя использованный платок прямо под ноги экзекутору, спросил он уже более спокойным тоном.
– В пыточной они, господин старший инспектор! – опережая экзекутора, на одном дыхании выпалил его помощник. – Все трое! Плачут, каются, вину друг на друга пытаются свалить! Одно слово: уроды…
– Прикажите приступить к пыткам? – вновь подал голос старший экзекутор. – Или вы сами пожелаете присутствовать при…
– Присутствовать при… – передразнил его инспектор. – При чём присутствовать?
– При пытках, господин старший инспектор! Те трое мерзавцев, что проморгали смерть арестованного, ведь их по закону пытать положено!
– Зачем их пытать? – спросил вдруг инспектор на удивление спокойным и даже равнодушным голосом.
– Как это, зачем? – даже растерялся, то ли от самого вопроса, то ли от внезапно изменившегося тона начальника, старший экзекутор. – Надлежит обязательно, дабы выяснить степень вины каждого…
– На кой чёрт мне сдалось выяснять степени их долбанной вины?! – снова взорвался инспектор. – Всыпьте им по тридцать плетей, чтобы в другой раз неповадно было! И всё, и кончим на этом!
– Слушаюсь! – ещё более растерянно проговорил старший экзекутор, недоумевая по поводу столь великодушного решения старшего инспектора. Тридцать плетей… разве это достаточное наказание для столь провинившихся уродов?
– А ты… – инспектор резко повернулся к старшему жандарму, – ты что, не мог подождать отъезда дилижанса?! Тебе обязательно нужно было, чтобы и окружной комиссар о смерти обвиняемого узнал именно сейчас, перед самым отъездом?! И именно от тебя, идиота?!
– Виноват, господин старший инспектор! – выкрикнул жандарм, тщетно пытаясь втянуть внутрь излишне обильное чрево. – Не подумал, как следует, господин старший инспектор! Больше не повториться, господин старший инспектор!
Но инспектор уже шёл прочь, даже не взглянув на подчинённых, всё ещё стоящих по стойке «смирно». Шёл, затылком ощущая на себе их взгляды: испуганные, озлобленные, ненавидящие…
Ну, правильно! Наорал, с грязью смешал, что называется, всех этих почтенных и уважаемых господ… а уродов, истинных виновников, считай, что помиловал. Да, кстати…
Инспектор обернулся в сторону всё ещё стоящих в ровной шеренге подчинённых, поискал взглядом в ней старшего экзекутора. Найдя, небрежно поманил пальцем.
– Слушаю, господин старший инспектор! – слегка задыхаясь от непривычно быстрого бега, проговорил экзекутор, останавливаясь перед инспектором и преданно глядя ему в глаза.
«Как же он меня ненавидит! – невольно подумалось инспектору. – Как же все они меня ненавидят!»
Дядя, ко всему прочему, привёз племяннику целую кипу доносов, доставшихся как бы в наследство от своего убиенного предшественника. И почти все эти гнусные бумажонки, вся эта подлая ложь и клевета именно на него, на него одного! И подчерки на удивление знакомые, а многие из доносов и вообще одинаковыми подчерками написаны, хоть подписи нет ни под одним… впрочем, доносами этими он займётся позднее…
– Слушаю,
